Общая и частная молитва
Для того чтобы раскрыть тему частной молитвы, мы начнем со «Ста пятидесяти трех глав о молитве», которые приписываются преподобному Нилу Синайскому. Выбор этих текстов не случаен, ведь то влияние, которые они оказали на формирование последующей исихастской и трезвенной традиции, было огромным.
В «Ста пятидесяти трех главах о молитве» описываются необходимые условия для совершения частной молитвы, то, что ей препятствует, что способствует, а также опытные состояния, которые рождаются от молитвы. Вначале даются многочисленные определения: «Молитва есть беседа ума к Богу… Молитва есть ветвь (от древа) кротости и безгневия… проявление радости и благодарения… врачевство печали и уныния».
Смирение, терпение, братолюбие и примирение с другими, равно как и образ мыслей мытаря – вот необходимые условия для молитвы. А еще нужно, чтобы ум не развлекался мирскими попечениями и страстными помыслами. Что касается содержания, то, следуя библейскому изречению, нам надлежит сначала искать Царства Божия и правды его, а все остальное приложится (ср.: Мф. 6: 33). Нельзя во время молитвы принуждать волю Божию. Мы стремимся исполнить Его волю. Так, преподобный говорит следующее:
«Много раз, молясь, просил я, да будет мне, что казалось благом для меня, и настаивал на прошении, неразумно нудя волю Божию, а не Богу предавая устроить лучше то, что Он ведает полезным для меня. Но, получив (просимое), бывал потом в великой скорби, и именно за то, что не просил: да будет лучше по воле Божией, – ибо дело оказывалось для меня не таким, как я думал».
Серьезным препятствием для молитвы служат злопамятство и нарушение отношений с ближними. «Если желаешь молиться как должно, не печаль души (или не держи огорчения на душе); иначе всуе течение твое (или молитвенный труд твой). Оставь дар твой, – говорит Господь, – пред алтарем, и, шед, прежде смирися с братом твоим (ср.: Мф. 5: 24), – и тогда, пришедши, станешь молиться без смущения; ибо злопомнение наводит мрак на владычественный ум молящегося и тьмою окружает молитвы его».
В исихастской традиции вход верующего во внутреннюю комнату, «клеть», толковался как вход ума для умной молитвы в глубочайшую часть человеческого существа. Так, в последнем тексте «Добротолюбия», где приводится комментарий на житие святителя Григория Паламы, встречается одно интересное толкование этого места. Телом можно трудиться, а душой молиться. Клеть души есть тело, а двери наши суть пять чувств телесных. Когда ум собирается в сердце, а двери чувств затворяются, молитва приобретает благодатный характер. Начинается умная молитва, за которую ведающий все сокровенное Бог воздает великими дарами. «Ибо и эта молитва есть истинная и совершенная молитва, которая исполняет душу Божественною благодатию и духовными дарами, подобно миру, которое, чем крепче затыкаешь сосуд, тем благоуханнейшим делает сосуд сей».
В исихазме вход во внутреннюю комнату, «клеть», толкуется как вход ума для умной молитвы в глубочайшую часть человека
Описывая таинственное трезвенное делание, святитель Григорий Палама говорит, что, когда ум отторгнется от всего чувственного и начнет всматриваться во внутреннего человека, тогда, увидев лице его до отвратительности загрязненным от блуждания долу, спешит обмыть его плачем, а потом несмущенно входит во внутренние сокровищницы души и там втайне молится Богу. Но он не сразу достигает этой стадии. Согласно трезвенной традиции, предлагается такой путь. Сначала идет односложная молитва: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного», – которая произносится устами, при этом предпринимается попытка сделать так, чтобы ум не развлекался внешними помыслами, а интерес сосредоточился на имени Иисуса. Из библейской и отеческой традиции известна сила призывания имени Христова. На втором этапе с помощью понуждения ума к сосредоточению и действием благодати уста не двигаются, но молитва Иисусова произносится одним умом. На третьем этапе ум с сердцем соединяются, а внимание заключается в сердце, где и произносится молитва.
В сердце, которое, по словам святителя Григория Паламы, есть «первый плотской орган мыслительной силы», находит христианин печать Христову и дар Святого Крещения. На четвертом этапе молитва совершается сама по себе. Она утверждается в сердце и без особых усилий произносится сама собой, привлекая внимание ума. И наконец, такая молитва становится благодатной. Она действует подобно нежному пламени, как Божественное вдохновение, услаждая сердце чувством любви Божией, восхищая ум к духовным созерцаниям. Иногда сопровождается она и видением Фаворского света. На этом пути обязательно необходимо присутствие опытного духовного отца, который бы мог предотвратить уклонение в прелесть.
В этом месте стоит особенно отметить, что благодать, которую на собственном опыте вкушает молящийся, есть не что иное, как благодать Святого Крещения. Речь не идет о чем-то новом, но о даре экклесиологического характера, который изначально был дан христианину, но пребывал в бездействии. Так смягчается напряжение между трезвенно-исихастской традицией, с одной стороны, и евхаристоцентричной экклесиологической – с другой.
Здесь возникает логичный вопрос: а эту молитву могут творить все христиане или только какие-нибудь исихасты? Конечно, в благодатном своем измерении эта молитва подается немногим, но как духовный подвиг обращена ко всем. По этому поводу святитель Григорий Палама говорил, что «всяк, именующийся христианином, какого бы чина он ни был, должен упражняться в непрестанной молитве, по апостольскому увещанию, поучающему всех верующих: непрестанно молитеся [1 Фес. 5: 17]. <…> Поэтому мы должны… поучать и побуждать к непрестанной молитве не только монахов, отрекшихся от мира, но и всех прочих – мужчин и женщин, взрослых и детей, людей с образованием и простецов». Известно, что этот обычай отражает духовную атмосферу ΧΙV века, время подъема исихазма, который наблюдался во всех общественных слоях и центром которого была непрестанная молитва. Эта исихастская традиция возродилась на Афоне с изданием в XVIII веке святыми Никодимом Святогорцем и Макарием (Нотарасом) «Добротолюбия» и оттуда вместе с Паисием (Величковским) перешла к русским, породив такое духовное движение, как старчество.
«Должно поучать и побуждать к непрестанной молитве не только монахов, но всех»
Святые представители трезвенного богословия учат способу, содержанию и общественному измерению молитвы. Практическая жизнь предшествует жизни созерцательной. Соблюдение заповедей, включая заповеди о молитве, достигается через телесную аскезу, что характеризуется как нравственная деятельность, практическая или деятельная философия. Так практик приходит к очищению от страстей. Очищение сердца возобновляет благодать Святого Крещения у христианина. Это не означает, что в продолжение очищения и духовного созревания благодать Божия не оказывает своего содействия. Божественная благодать содействует на всех стадиях жизни во Христе. В продолжение созерцательной жизни наблюдается деятельное знание Божественных тайн в виде личных откровений и опыта. Молитва на этом этапе прекращается. «Так как ум тогда весь овладевается благодатию Святого Духа и не может более действовать собственными своими силами, но пребывает бездействен и повинуется только Духу Святому, и куда хощет Дух Святой, туда и ведет его…»
Перевод с новогреческого иерея Анатолия Чурякова
С издания: Καλλιακμάνης Βασίλειος Ἰ., πρωτοπρεσβύτερος.
Ὁ ἐκκλησιολογικὸς χαρακτήρας τῆς ποιμαντικῆς. Λεντίῳ ζωννύμενοι, ΙΙ.
Θεσσαλονίκη: Ἐκδ. Μυγδοωία, 2005
Протопресвитер Василий Каллиакманис